Мусульманин, читающий газету, приобретает информацию, расширяет
свои знания. Поэтому:
«Читать газету мусульманам грешно».
Мусульманин, читающий газету, знакомится с событиями и обстановкой
в мире: сидя на одном краю света, узнает о многочисленных событиях
и явлениях, имевших место в другом конце света. Поэтому:
«Читать газету мусульманам грешно».
Мусульманин, читающий газету, обогощает свой разум, не бывает
ограниченным, во всем разбирается разумно. Поэтому:
«Читать газету мусульманам грешно».
Мусульманин, читающий газету, со страниц газет узнает о своем
горе, о своей нужде, о горести и беде своего брата или об угрожающем
нации бедствии. Поэтому:
«Читать газету мусульманам грешно».
Мусульманин, читающий газету, находит в ней рецепт исцеления своему
горю, выход из нужды, исход своему делу. Поэтому:
«Читать газету мусульманам грешно».
Мусульманин, читающий газету, находит утешение, рассеивает тоску,
грусть, успокаивает сердце. Поэтому:
«Читать газету мусульманам грешно».
Чтобы мусульмане были бы без знаний, без информации, несведущими
о событиях в мире; чтобы они были ограниченными, слабоумными,
чтобы они были бы в неведении о своих нуждах, потребностях, о
внушающих страх бедствиях, чтобы они были в безнадежном, безысходном
состоянии, чтобы они не были бы избавлены от сердечных невзгод
и неприятностей, чтобы не нашли бы утешения.
«Все это дозволено, впрок»!
«Иршад», 1906 г.
Жил-был один пастух. Там, где он пас отару овец, ежедневно слышался
голос, призывающий к молитве — азан. Как передают, пастух не знал
значение азана. Поэтому он обратился к прохожему с просьбой объяснить,
о чем поет голос?
Прохожий ответил: это азан!
— А не вредит ли овцам азан? — повторил свой вопрос пастух.
— Нет! —ответил прохожий.
— Так пусть поет сколько угодно! — сказал пастух и успокоился.
Относительно своих тревог наши писаки похожи на пастуха. Как только
выходит из печати номер газеты, злобные писаки вытаращивают глаза
и, схвативши газету, просматривают ее с начала до конца. Если
они найдут что-либо затрагивающее их персону то, оскаля зубы,
покраснев и побледнев, берутся за перо и пишут «ответ». Затем
ждут: если «истец» возразит, то тут же обрушиваются с вторичным
«ответом».
Но если в газете нет ничего затрагивающего их персону, успокаиваются
и преспокойно читают статьи до конца. Но читают с тем, чтобы уяснить:
кто как пишет? Каково дарование автора? Однако при этом забывают,
что же хочет сказать автор статьи? Полезны или вредны народу его
слова? Призывает ли он массы к справедливости или к подлости?
Если его призыв к справедливости полезен народу, выгоден ему,
тогда надо одобрить и поддержать его. Но если его призыв противоречит
всеобщему интересу, является ложью, в этом случае надо дать правильный
ответ и убедить отказаться от вредных и пагубных мыслей.
Одним словом, надо все обсудить; иначе не обсужденные статьи введут
в заблуждение читателей, которые со вздохом и возмущением говорят:
«черт знает что такое?» или лишь зевают.
«Иршад», 1906 г.
Говорят, что Ардебиль город, где каждый сам себе адвокат.
Я не был в Ардебиле и поэтому не могу сказать, в какой степени
это правда или неправда. Однако признаюсь, что если эти слова
правдивы, то Ардебиль один из счастливых городов. И право, это
должно быть так! Сегодня ты расположен пить чай или курить кальян,
никому до этого дела нет! Сегодня ты вышел погулять, никто не
скажет: разве время гулять? Сегодня ты в полдень хочешь уснуть,
никто ни слова тебе не скажет. (Полагаю, что в Иране нет никаких
дел важнее). Но не так обстоит дело у нас в Баку: ты должен быть
осмотрительным в каждом своем деле, в каждом своем действии, в
каждом своем шаге, в каждой позе и манере, в противном случае,
если чуть-чуть что не так, смотришь уже началось столпотворение:
зачем шагнул назад? Зачем произнес это слово? Почему так поступил?
И т. д.
Многие утверждают, что это хорошее качество, ибо это принуждает
человека быть осмотрительным. По-моему, же это абсурд; лучше пусть
каждый живет свободно, ибо у живущего вольно человека свободны
мысль и мечта.
Наши газеты жалуются, что читателей мало. Эту жалобу я не считаю
справедливой. Ибо кого бы я не видел, рассуждают о газете; с кем
бы я не спорил, приводят аргументы и доказательства из газет.
Так разве тот, кто не читает газеты, может быть осведомлен из
газет?
Может быть наши газеты имеют ввиду газетных подписчиков? Да...
Тут у меня слов нет! Это может быть! Не только может быть, но
и в самом деле так оно и есть; видимо, подписчиков мало. Кроме
того те, кто не читает, неграмотны. Какое же это явление?
Какое должно быть?
Допустим, что некий Аббаскули — подписчик газеты; в этом случае
в районе, где живет Аббаскули, никому нет нужды покупать газету.
Ибо газета, приобретенная по милости Аббаскули, достаточна для
всех жителей этого района.
Вот так!
Хотя подписчиков у наших газет мало, но число издающихся газет
все растет. Нынче только в Баку издаются три газеты. Казань добилась
распространения 5 газет. Другие города не хотят отстать от Баку
и Казани. Наши газеты разнохарактерны: предназначенные специально
для мужчин, связанные с женщинами, относящиеся к детям. Однако...
обилие: об этом у тюрок имеется нецензурная поговорка. (Нецензурная
— это слово я употребил попросту, на всякий случай, ибо мне хорошо
известно, что цензор разрешит, да и разрешает любое слово, сходящее
с языка, кроме направленных против правительства).
Видимо, некоторые наши газеты хотят оправдать эту поговорку. Так
что от них веет духом хулиганства.... Пусть не злятся газеты «Нур»
и «Бейанул хэкк»1 .
«Иршад», 1906 г.
1. Газеты национального направления, издававшиеся
в Петербурге («Нур») и в Казани («Бейанул хэкк»).
