Главная

Композитор и личность

Летопись жизни

Генеалогия »

Творчество »

Фотогалерея

Видеотека

Фонотека

Литература »

Посвящения композитору »

Вокруг У.Гаджибекова »

 
 
Азербайджанская
версия

Английская версия
 
Карта сайта
 

Литература


 

  Слово об Узеире Гаджибекове
Содержание  

20

Владимир Кафаров 47

Пожизненная любовь


Этим вечером, пройдя мысленно путь от его первой бакинской квартиры до высокого дома, в котором он жил до последних дней, и взглянув на мемориальную доску и увидев его не таким, каким он отлит из бронзы у входа в консерваторию, носящую его имя,. и не таким, каким он изваян в ряду других на открытой галерее Публичной библиотеки, а таким, каким он высится в Почетной аллее — вырастающим из земли, — я глянул наверх и, увидев, что в его последней квартире погас свет, молча сказал:

— Спокойной ночи!

И тут раздались первые звуки Государственного гимна республики, и его волны поднимали меня вверх по Коммунистической, по которой он поднимался не раз еще тогда, когда она называлась иначе, — от нынешнего Президиума Академии наук, действительным членом которой он был, до филармонии, носящей имя его друга-сподвижника...

...«Ночь разлуки» — так называется газель великого Физули по первым словам ее. И первая опера Узеира Гаджибекова — первая азербайджанская опера, первая опера на Востоке — «Лейли и Меджнун» — начинаются этой мелодией и этими словами:

Разлуки ночь в душе моей — Кровавых слез течет ручей. Мой стон лишает сна людей, Неужто счастья не разбудит?!

А современный поэт словно резюмирует музыку и текст, которые существуют как бы с незапамятных времен, и отвечает им словами сбывшейся надежды и гордости ...

Каждая встреча, хотя бы заочная, с большим мастером и большим гражданином, приобщение к делу его жизни благотворны и памятны. Когда снимался новый цветной киновариант комедии «Аршин мал алан», по просьбе его постановщика Т. Тагизаде, я перевел добрую половину (на большее не было времени) музыкальных номеров этой комедии, и наиболее удачными были, кажется, бравые куплеты Султанбека.

Но все это было позже...

А вначале был старый, довоенный — тогда новый — патефон, двухсторонняя пластинка с увертюрой к опере «Кер-оглы» и вступлением к третьему акту (хор «Ченлибель»), ариями Ровшена—Кер-оглы и его подруги Нигяр. Сейчас тот патефон с поднятой крышкой представляется мне макетом — прообразом Дворца музыки — с распахнутой сценой и покатым покрытием. Народного героя — поэта и певца — впервые представил мне, как и многим людям не только моего поколения, Узеир Гаджибеков. И когда, много позднее, мне поручили переложение на русский язык наиболее полного свода сказаний о Кер-оглы — дастана о нем, передо мною были не наш театр оперы и балета, не Большой театр, где эта героическая опера прошла триумфально, а патефон — старый, довоенный, с двухсторонней пластинкой.

Вряд ли мне что-либо удалось в многолетнем труде над переводом эпоса «Кер-оглы», если бы не пожизненная любовь к нему, внушенная Узеиром Гаджибековым. И в эту ночь, мысленно перелистывая уже не увесистый том — клавир оперы «Лейли и Меджнун», которая была издана 16 лет тому назад и которую выпала мне честь впервые перевести на русский язык, а книгу судьбы ее автора, я еще раз понял, что ее не прочитать ни за одну, ни за тысячу одну ночь, ибо это — целая библиотека книг, афиш, газет, программ и брошюр на десятках языков. Мысленно перечисляя работы и заслуги его, просто не веришь, что столько мог сделать один человек за одну — пусть и не короткую, но и не столь уж продолжительную жизнь.

Самед Вургун — его младший по возрасту собрат в искусстве, а нередко и соавтор — однажды объяснил природу появления выдающихся фигур того времени: «В прошлом дарования, как подземные ручейки, таились в народных пластах до поры, до времени, накапливаясь, и когда какому-нибудь таланту удавалось вырваться из-под спуда, то он бил как артезианский колодец — поднимаясь из дальних глубин до больших высот, ибо все ручейки и родники отдавали свою силу этому стремительно взлетающему потоку».

Таков мощный талант Гаджибекова. И многогранность его проявилась не только в том, что он был и острым публицистом, и вдумчиво-лукавым бытописателем, и теоретиком, и историком музыки, и организатором многих и многих нововведений — не сиюминутных, а основательных, долговечных. Он был наставником и учителем, его ученики и ученики его учеников — каждый по своему — подчеркивают и высветляют блистательные грани этого драгоценного, редчайшего камня чистой воды.

Есть упорное устное предание, что Узеир Гаджибеков — один из прямых потомков великого Физули. Вот почему, наверное, он неоднократно обращался к образу и творчеству своего далекого предка и предтечи.

...Из-за того, что перевод «Лейли и Меджнун» должен был быть эквиритмичным, то есть пригодным для пения (а тут свои тонкости, сложности и неизбежные потери), газель «Шэби-хиджран» («Ночь разлуки») загубилась непоправимо, и с этим пришлось смириться. Но чувство вины оставалось. И когда в кантате Дж. Джангирова «Физули» она встретилась, то я попытался перевести ее по возможности лучше, а когда она послужила вставкой в одноименной поэме Б. Вагабзаде, я перевел ее еще раз. Но с годами чувство неудовлетворенности не прошло, и у меня хранится рукописный вариант полного и наиболее приемлемого перевода газели «Шэби-хиджран».

Я думаю о вечном труженике, жизнь которого неотъемлема от жизни его народа: между им и нами — не ночь разлуки, а дни и ночи бессмертия.

Фотографы и кинооператоры запечатлели и сохранили для людей его внешний облик. Художники и скульпторы приложили немало усилий и энергии, чтобы воссоздать его образ, а кажется, он сам и таился в глыбах мрамора и бронзы, и сам медленно прорастал из них. Он был человеком основательным, и когда я представляю его образ, то вижу пять складок на его лбу, как на нотном листе, и вижу капли пота, как нотные знаки. Это словно бы отрывок музыкальной фразы, которую он начал, но так и не успел закончить...

1975

Иван Козловский 48

...Я помню Узеира Гаджибекова. Если он «рыл несколько сдержан и медлителен в жизни, в разговорах, то музыка его обжигает своим темпераментом, своей выразительностью. В дни еще первой Декады азербайджанского искусства в Москве его опера «Кер-оглы», показанная в Большом театре, приковала к себе внимание, восхищала утверждением новых форм, напевностью, разнообразием ритмической структуры, богатством ладовой ткани. В исполнении этой оперы было тоже много неожиданного и радостного. Русский певец, бас Василий Никольский блистательно пел по-азербайджански, очень хорош был весь женский состав и особенно Кнарик Григорян, певшая главную партию Нигяр. Но Бюль-Бюль! Его голос звучал тогда и звучит сегодня в нашей памяти и воспринимается нами как явление эпохи. Заслуга Бюль-Бюля в том, что он из многих сочинений выбрал достойнейшее и посвятил ему свой труд. Это свидетельство высокого вкуса, артистической принципиальности и желания посвятить свой труд значительному творению, которое звучало, звучит и будет звучать для следующих поколений.

Соловьиное пение Бюль-Бюля как бы подтверждало, что соловей, не поющий в клетке, звучит на свободе, на просторе. Все видеть, все чувствовать, радоваться, творить — это была его жизнь. Эта жизнь торжествует в творчестве Бюль-Бюля, в операх, песнях и романсах Узеира Гаджибекова, которые он с таким вдохновением воплощал. Я только могу воскликнуть: «Спасибо этим художникам, которые жили среди нас и творили!»

 

Зиновий Компанеец 49
Помню Узеирбека

Всегда приятно вспомнить молодость. А мне вдвойне, ибо у меня она пришлась на первые годы Советской власти в Азербайджане.

Агитпоезд «Советский Азербайджан» был организован по идее и прямому указанию Н. Нариманова и С. М. Кирова. Мы разъясняли населению цели и задачи Советской власти.

В течение четырех месяцев объездили всю республику, проделав большую работу. Вокруг поезда собиралось очень много крестьян, приезжавших часто из других, даже отдаленных районов. На импровизированной эстраде-платформе для них читались лекции, доклады, проводились митинги, выступления артистов.

В этот же период я познакомился с Узеиром Гаджибековым, уже широко известным азербайджанским ком, композитором. Он уделял большое внимание художественной части нашей группы; сожалея об отсутствии достаточного количества профессионалов-музыкантов, он как-то сказал: «Ничего, наступит день, когда у нас будет достаточно музыкальных кадров. Я представил доклад о необходимости организации в Баку высшего музыкального учебного заведения». И действительно, была организована Азербайджанская государственная консерватория, которая по праву носит сейчас имя великого композитора.

Я мечтал о продолжении своего музыкального образования, однако вскоре уехал на фронт. И только после полного разгрома врагов Советской власти, будучи уже в Москве, поступил в Московскую консерваторию, которую закончил по классу композиции у Глиэра.

Самые теплые воспоминания сохранил я об Узеирбеке, талантливом музыканте и замечательном человеке. Позже мы часто встречались в Москве— на съездах, пленумах и заседаниях Союза композиторов, в которых он принимал самое активное участие, пользуясь всегда очень высоким авторитетом.

1970

Семен Корев 50

Центральной и самой яркой фигурой советской музыкальной культуры Азербайджана несомненно является... Узеир Гаджибеков. В его лице азербайджанская музыка имеет пламенного, неутомимого организатора, глубокого теоретика и талантливейшего композитора. Гаджибеков—создатель и наиболее яркий представитель азербайджанского оперного искусства.

 

Куддус Кужамьяров 51

Большим событием в жизни республик Средней Азии была постановка на многих сценах оперы «Кер-оглы». «Аршин мал алан» прижился здесь так, что многие жители, не очень искушенные в музыкальных тонкостях, считают его своим, родным. Ведь там рассказывается о том, что характерно для жизни этих республик в прошлом. Создавая, казалось, веселую комедию «Аршин мал алан», Узеир Гаджибеков — не только музыкант, но и большой души человек — размышлял о бесправном положении женщины, был выразителем дум и чаяний простых людей Востока.

1965

Леонид Леонидов 52

Спектакль «Кер-оглы», которым открылась декада азербайджанского искусства в Москве, произвел на меня исключительно сильное впечатление. Красочный и жизнерадостный спектакль дает яркое представление о замечательном искусстве народов Советского Азербайджана, которые уверенно идут к высотам сценического мастерства.

Обаятельная музыка Узеира Гаджибекова, насыщенная народными мелодиями, проста и волнующа. Великолепно звучит хор. Прекрасно поставлены массовые но тонкий рисунок танца.

1938


47.Кафаров В. А., поэт и переводчик (Азербайджан). Статья опубликована в газ. «Бакинский рабочий» от 25 ноября 1975 г.
48.Козловский И. С., певец, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР (Москва). Воспоминание опубликовано в газ. «Бакинский рабочий» от 19 ноября 1975 г.
49.Компанеец 3. Л., композитор, заслуженный деятель искусств РСФСР (Москва). Воспоминание опубликовано в газ. «Баку» от 2 декабря 1970 г.
50.Корев С. Ю., музыковед (Москва). Высказывание опубликовано в газ. «Бакинский рабочий» от 4 апреля 1983 г.
51.Кужамьяров К. X., композитор, народный артист Казахской ССР, лауреат Государственной премии СССР. Высказывание опубликовано в газ. «Бакинский рабочий» от 19 декабря 1965 г.
52.Леонидов Л. Л., актер, режиссер, народный артист СССР (Москва). Высказывание опубликовано в газ. «Бакинский рабочий» от 9 апреля 1938 г.



 
   © Musigi Dunyasi, 2005